Колумбы иных миров [HL] - Юлия Федотова

На шестом в огненном кольце висел бывший черный колдун Балдур Эрринорский! Вокруг с погребальным воем бегала его маленькая рыжая Агнесса. Подскакивала к самому огню, отскакивала, почувствовав жар, но возвращалась снова. Она отчаянно пыталась найти прореху в огненной стене, пробиться к любимому хозяину…

Больше друзья не медлили…

Балдур Эрринорский предчувствовал недоброе загодя. Еще осенью он стал подумывать об уходе из Буккена. Но так и не решился. Во-первых, куда ему было податься? В соседних землях было не лучше: по слухам, под знамена Братства истинных богов стали все приморские и срединные герцогства до единого и большинство городов Севера. В Конвелл, Уэллендорф или Оттон тому, у кого в дипломе стоит специальность «черный колдун», лучше не соваться вовсе — гильдия сживет со свету. В тех краях, по каким-то высшим соображениям правящих магов, черное колдовство запрещено. И не докажешь никому, что завязал с этим делом, — даже слушать не станут. А предпринимать дальнее путешествие в Аполидий или Сехал по зиме Балдуру не хотелось. Разумнее было дождаться тепла и перебраться, к примеру, в Трегерат, город прогрессивный и толерантный во всех отношениях.

А потом, не мог же он вот так, бросив все, сорваться с места и уйти в никуда? И дело было не в том, что Балдур Эрринорский жалел расставаться с пожитками. Военная молодость приучила его к тяготам и лишениям, материальные потери не пугали. Но кроме собственного двухэтажного дома, дорогой мебели и прекрасной библиотеки была еще и лаборатория. Отличная, оснащенная по последнему слову магической науки, наскоро переоборудованная из черной. Оставить ее на произвол судьбы, без присмотра специалиста, значило бы обречь на верную гибель весь город. С собой тоже все не увезешь. А на остановку процессов, обезвреживание и ликвидацию нужно время… Никто в Буккене не назвал бы Балдура Жаборота добряком. Но при всем своем цинизме, обусловленном бывшей профессией, он был порядочным и ответственным человеком и не желал строить собственное благополучие на чужих костях… Тогда он еще не знал, что речь идет не о благополучии, а о самой жизни. А теперь ему оставалось лишь проклинать свой гуманизм.

В тот день ничто не предвещало беды. Разве червячок тревоги, угнездившийся в душе, шевелился сильнее обычного, но такое уже бывало не раз. И у Балдура даже мысли о побеге не возникло.

Схватили его в полдень, в книжной лавке. Налетело сразу человек десять, в белых рясах братства, заломили руки, сорвали амулеты, сковали невидимыми путами Силы… А дальше — городская площадь, столб и огонь… Их было шестеро в Буккене, несчастных, зарабатывавших на жизнь колдовством. У каждого была своя Сила. Они противились огненной стихии сколько могли. Час, другой, третий, под несмолкаемый гул зачарованной толпы, прибывающей с каждой минутой… А братья в белых рясах подбрасывали и подбрасывали в костры свежую соломку…

Первой полыхнула старуха Циргана, ведьма-повитуха, единственная на весь Буккен. Было ей лет двести, а может, и все триста. Никто из уроженцев города за этот срок не появился на свет без ее участия. Теперь они с благостными лицами взирали, как корчится в огне ее худое старое тело.

Вторым стал балаганный колдун Тарантах. «Отворот-приворот, сглаз, порча, гадание таро — цены умеренные, невинным девам скидка!» Тарантаха никто не принимал всерьез, и карты его безбожно врали.

Затем сдались молодые Цейтер и Гаттана, ведьмак и ведьма, брат с сестрой. Они пришли в город недавно, купили дом и корову, мечтали обзавестись супругами и жить большой семьей под одной крышей… Они переглянулись, кивнули друг другу, одновременно сбросили защиту и погибли без крика — щадили друг друга.

Дольше всех держался Феллем, бывший главный конкурент Балдура, сильный колдун старой школы. Был он негодяем и подлецом, занимался черным ремеслом не потому, что имел предрасположенность от природы, а ради собственного изуверского удовольствия. Поговаривали, будто он втихую вампирствовал и не брезговал некромантией. Балдур при встрече не подавал ему руки. Демон побери, он действительно заслуживал казни! Но смотреть на его муки все равно было невыносимо.

Балдур Эрринорский чувствовал, как тают его собственные силы. Если бы не чары песнопевцев, окутавшие его липкой пеленой, он смог бы противостоять огню и день, и два, и дольше — до тех пор, пока у палачей не кончится запас соломы. Он мог бы и просто погасить огонь, лишив стихийного духа. Но толпа росла, новые голоса вливались в хор, мощь братства крепла… Он понял — сопротивление бессмысленно. Зачарованные песнопевцы не уйдут. И если прикажут — поддержат огонь собственными телами. Так зачем продлевать мучения, если конец наступит один?

Он почти решился на гибельный шаг. И только тревога за Агнессу не давала покоя, заставляла цепляться за жизнь… Как она останется без него?! Долгие, долгие годы — он как на грех позаботился, чтобы годы зверушки были действительно долгими — она станет влачить жалкое существование, голодная, одинокая и несчастная… Эта мысль разрывала сердце, жгучей горечью отравляла последние минуты земного бытия.

И тогда, собравшись с последними силами, Балдур вознес молитву. Не старым богам Староземья — от них не дождешься помощи — и уж конечно не новым, так называемым истинным. Колдун молился Хельги Ингрему — демону-убийце. И не за себя просил — за Агнессу. Если честно, он не ждал спасения, хоть и не хотел признаться в этом самому себе… Но когда он увидел в дыму знакомые фигуры и то, как валятся наземь обезглавленные тела палачей в белых рясах, — не сразу поверил глазам своим…

Наверное, это запах так действовал. Позднее они и сами удивлялись собственной жестокости. Ах, как же они рубили! В ошметки, вдрызг! По головам, по животам, в лицо, в горло — хуже орков!

Врагов было много — весь первый ряд зрителей аутодафе составляли белые рясы. Мечи и копья имели почти все, но обращались с ним непрофессионально, по крайней мере, с точки зрения кансалонских наемников. Но было у них и другое оружие — Сила. Скудная, но очень странная, незнакомая и неподатливая. Они черпали ее из астрала напрямую, без сложных магических трансформаций — по крупицам отбирали у скопившихся на площади горожан. А в ход пускали на манер проклятых младенцев — сковывали, усыпляли противника, мутили разум, внушая парализующий страх. Простым смертным пришлось бы несладко в таком бою. К счастью, Хельги уже имел опыт отражения прямых магических атак.

Поняв, что их главное оружие не действует, белые рясы вновь взялись за мечи. Но момент был упущен. Первым к Балдуру пробился Рагнар. Ринулся прямо в огонь, расшвырял сапогами солому, ударом ножа перерубил путы.